Многим крымским читателям и писателям будет трудно свыкнуться с мыслью, что большой, талантливый поэт, мастер слова Анатолий Кириллович Масалов уже не с нами. Член Союза писателей России, лауреат шести литературных премий, поэт, исключительно русский по духу, оставил в отечественной литературе свой значительный писательский след: десять книг поэзии и прозы, более двухсот литературных публикаций в периодических изданиях. В книгах прозы «Поэтическая экономия» и «Мистерия Слова» признанный литератор щедро делился добытым мастерством и уникальными наблюдениями над художественным словом с молодыми, начинающими авторами. Писатель всегда вел активную творческую жизнь, участвовал в работе всероссийских и крымских фестивалей, проводилмастер-классы, активно встречался с любителями поэзии, всегда был полон новых писательских замыслов.
В 2018 году в свет вышли «Избранные произведения» в двух томах, где собрано все лучшее, что подарило свету его писательское перо. Круг авторских интересов Анатолия Масалова был чрезвычайно разнообразен, но ведущими темами лирики стали духовно-космологические мотивы, а также история Крыма, его античный и средневековый периоды. Читая книги А. К. Масалова, поражаешься необыкновенному сочетанию умелой детализации в картинах дня, малейших оттенков чувств в настроениях с глубоким и широким философским взглядом на мироустройство вселенских масштабов. Такое по плечу не каждому писателю. Поэт-гуманист, человек высоких духовных взглядов на мир, мастер и учитель навсегда останется в сердцах его современников и тех, кому когда-то посчастливится взять в руки одну из книг замечательного писателя.
Давайте вместе вспомним один из сборников поэта «И снова даль обнажена…», в котором во всех красках и созвучиях отразились мировоззрение и талант Мастера.
Духовные и космологические мотивы поэзии Анатолия Масалова
Эпиграфом к поэтическому сборнику Анатолия Масалова «И снова даль обнажена…» стали слова Франсуа Вийона: «Я знаю все, но только не себя». Стремление познавать законы общества и вселенной ‒ трудное дело. Но познавать собственный мир ‒ задача еще более сложная. Чтобы заглянуть вглубь себя, необходим особый, философский склад ума, сосредоточенность, мужество понять и принять открывшееся. При этом поэт должен уметь поделиться познанным так, чтобы это было интересно другим, чтобы живые стихи не превратились в дидактику, далекую от настоящей поэзии.
Благодаря природному дару и мастерству Анатолий Масалов в своей философской лирике чудесным образом избежал подобного. Его стихи и философичны, и поэтически ярки одновременно. Свидетельствуют о высокой творческой фантазии, переплетающейся со зрелыми размышлениями о жизни, земной и духовной.
Впечатляют выпуклые и возвышенные картины триптиха, открывающего первый раздел книги, где уверенно звучат духовно-космологические мотивы.
А в сферах гудели зеленые смерчи,
И падали звезды куда-то с размаха,
И сердце мое, из живой гуттаперчи,
Вмещая пространство, не ведало страха…
***
Душа торопилась, летя по спирали,
Где бился со змеем неистовый всадник
И белые молнии ночи пронзали…
Внутреннему взору поэта открываются «такие глубины, / какие вместить невозможно сознанью». В них «нету начала и нет середины,/ и нет окончания дням Мирозданья…» Как видим, поэт умеет образно и доступно говорить о вещах, которые порой трудно представить и выразить словами обычному человеку.
На мой взгляд, Анатолию Масалову одинаково удаются и масштабные картины вселенского мироздания, и реальные детали земного дня, подкупающие задушевностью и каким-то особым уютом.
И дома будет пахнуть шанежкой,
И на полу шуршать лузга,
И во дворе топиться банюшка,
Трещать поленья и мезга.
(«Откуда эти непомерные…»)
Живу в пустом, но теплом доме,
И дремлет кот в истомной коме…
И, видно, слышит краем уха,
Как между стекол бьется муха,
И пузырьки пускает квас…
(«Черновики горят в камине…»)
Но среди обыденности дней поэт все время возвращается мыслями к духовной стороне жизни, где есть место молитве, без которой «болящая душа онемела», и размышлениям о смысле земного существования.
Потом вдали зашторится окно,
И нет ответа вечному: «Зачем я?»
И дольний мир с небесным заодно
Зажгут огни вселенского кочевья…
(«Вновь на охоту вылетела мышь…»)
Поэт с болью ощущает несовершенство земного мира: «Еще земля косноязычна…/ Еще душа асимметрична…/ И все еще греховна плоть…». По мнению автора, после распятия Христа мы «не живем во Христе/ В мире жестоком и мире великом». Но, несмотря на все земные грехи и ошибки, «любит Господь духом увечных и разумом сирых», дарит человеку уроки прощения и безмерной любви.
Толчком к философским размышлениям поэта служит все многообразие окружающего мира. Например, заря, от которой «полнеба полыхает», становится причиной вопроса, обращенного к себе: «Что знаешь ты о пламени таком?» Месяц, зависший у раскрытого окна, ‒ повод для размышлений о свойствах времени: «Любое Время ‒ время не пустое‒/Для мысли есть немыслимый простор». Приметы осени ‒ это не просто проявления одного из времен года, а целая «эпоха сути и смысла, слова и дела…». Среди морозного дня, где скулит «нервный пес» и веселятся дети, поэт способен почувствовать тонкие проявления иного Бытия, некой тайны.
И понял вдруг, что это не случайно:
Закат в полнеба ярко багровел,
И в этот час космическая тайна
Открылась всем, кто этого хотел,
Иная явь, как музыка, звучала…
Мысли автора постоянно направлены к неизведанному, которое волнует ум, будит фантазию, заставляет размышлять о сокровенном:
И все равно покоя нет
Летящей мысли в неизвестность,
Где есть на всех один ответ,
В бескрайнем слове ‒ бесконечность…
(«Ветров весенних пастораль…»)
Уже сами слова «бесконечность», «бескрайность», «безмерность» притягивают к себе авторскую мысль. С ними связаны многие поэтические образы: «Бесконечная дорога/Бесконечности судьбы…»; «Замри на время и молчи‒ /Перед тобою Бесконечность…»; «Безмерны дали и глубины…». То же можно сказать о категориях пространства и времени. Для поэта они не только субстанции физического трехмерного пространства, но и свойства иных сфер: «Пахнет дождем и пространством ‒/Времени не существует»; «Мир недосказан, но воспет,/И расширяется пространство»; «Времен качнутся жернова».
Благодаря поэтическому дару и фантазии можно преодолеть любые расстояния, и пространство подчиняется силе человеческой мысли: «И ты от краешка Вселенной/К другому краешку летишь…». Автор словно поднимается над обыденным, приобретая некий космический взгляд сверху на окружающий мир:
И Млечный Путь как будто рядом
Свое развесил покрывало,
И, успокоенная ладом,
Земля вращается устало.
(«И я, возможно, так же кану…»)
Широкий и глубокий взгляд на окружающий мир рождает у поэта ответственность не только за себя, но и задругих, способствует постановке высоких целей перед самим собой:
Мне ж опять по граням лезвий
К Свету двигаться во тьме
Ради близости созвездий,
Ради лада на земле…
(«День короче – ночь длиннее»)
Поэт признается в любви к свету и призывает других принимать бесценный дар жизни с благодарностью: «Так будь душой благонамерен, /Пока шагается — шагай!». Важной составляющей мира был и остается человек, без которого невозможно оценить красоту и чудеса окружающего пространства. А любоваться чудом автор умеет. Сколько свежих наблюдений сделал он, например, в картинах осеннего и зимнего дня!
Понаблюдаем за метафоричностью поэтических строк: «Отяжелели дерева, /Свою листву окрасив охрой…»; «И солнце в облачные дыры /Язык показывает свой»; « Снова осень приближалась /В красном бархате до плеч…»; «И медленное солнце /Закатится в снега…». В изображении картин крымской природы автор изобретателен в использовании тропов, в словотворчестве: «Даль серебрится ковыльно»; «И скоро будет звездно»; «Падают желуди гулко и хряско…».
В сборнике «И снова даль обнажена…» достойное место занимает тема творческого процесса, без которого Анатолий Масалов не мыслит себя. Бумага, перо, уединение при свете огонька, ночная тишина — и вот уже рождаются строки новых стихов. Автор очень трепетно, с большим вниманием и природным чутьем относится к слову, которому подвластно все. В этой связи несомненный интерес вызывает раздел, посвященный поэтам-классикам: А. Фету, А. Чехову, Н Рубцову, М. Волошину, А. Грину и другим знаменитым авторам. Поэтическая фантазия Анатолия Масалова позволяет читателю увидеть Афанасия Фета в обстановке зимнего вечера. В стихотворении, посвященном Антону Чехову, с помощью только назывных предложений обрисована Белая дача, где по-прежнему царит дух великого писателя, и «голос хозяина слышен в прихожей». Несколько абстрактно, с благоговением перед «мыслителем, ясновидцем и поэтом» автор воссоздает образ Максимилиана Волошина, личность яркую и многогранную.
Интересно понаблюдать за технической стороной стихотворений мастера слова. Автор одинаково легко использует перекрестные, кольцевые, смежные рифмы, среди которых немало свежих, неожиданных. Много примеров богатых, разнородных рифм, что, конечно, свидетельствует о высоком профессионализме поэта. Вслед за тенденцией современной поэзии к широкому использованию неточных рифм он демонстрирует в своих стихах их яркое разнообразие.
В одном из стихотворений поэт пишет: «Наступит озарение, придет заветный час, /Строка стихотворения расскажет все о нас…». Действительно, поэзия Анатолия Масалова дает возможность читателям увидеть сложный и бескрайний мир через призму авторского восприятия. Кроме эстетической и художественной ценности, стихи знакомят с мировоззрением поэта, его отношением к обществу, человеку, жизненным ценностям. Автор справедливо полагает: «Поэзия — это состояние души, и вечность становится ближе и понятнее, когда глазами сердца видишь бытие».
Елена Осмикинина, член Союза писателей России, засл. деятель искусств Республики Крым
Анатолий Масалов
Ищу ритмического лада
В пространстве яростном и тесном,
Где мир вращается, как надо,
И остаётся поднебесным.
И я иду, иду к обедне
И, перед словом содрогаясь,
Сегодня в возрасте последнем
В своём язычестве покаюсь.
И отрекусь от долгой ночи,
И встану под десницу Света…
О, Всеблагой Создатель, Отче!
Нельзя не быть твоим поэтом.
И я ― безудержный бродяга
И неудавшийся философ ―
На вечно маленькой бумаге
Вселенским мучаюсь вопросом,
Ищу особенного лада
В пространстве яростном и тесном,
Но мир вращается, как надо,
И остается поднебесным…